(Продолжение)

Вступительное слово ЗДЕСЬ>>>                   

Следующая часть   >>>

Письмо монаха Давида к рабе Божией

Нине Григорьевне и брату Иоанну.

Преславную Божию Матерь, и святых Ангел Святейшую,

немолчно воспоим сердцем и усты, Богородицу Сию исповедающе,

яко воистину рождшую нам Бога воплощенна, и молящуюся непрестанно о душах наших.

Мир Вашему дому!

С земным поклоном к тебе, брат Иоанн, и к Вам, Нина Григорьевна, грешный монах Давид.

Нина Григорьевна, получив Ваше письмо с просьбой описать видения моей сестры, я со значительной задержкой выполняю Вашу просьбу.

При тщательном чтении этого повествования Вы сможете немало почерпнуть для себя душевной пользы. В частности, ясно, достовернейшим образом познаете, какой Всемогущий, Премудрый и Всеблагой Промысл Господний о нас грешных. Убедитесь, что все неприятности, скорби и болезни попускаются нам Свыше для очищения душ наших – если все случающееся с нами будем переносить с благодарением, как достойные того (зная, что основная причина всему скорбному и неприятному – грехи наши, а не бесы и злонамеренные люди).

Также много и других душеполезных истин Вы сможете усвоить себе из этих свидетельств для укрепления в вере, к которой призвал Вас Господь – ради чего я и не стал скрывать сего духовного сокровища. Открываю же его Вам для вразумления, укрепления и спасения душ ваших.

Да будет сие во славу, честь и благодарение Единосущней и Нераздельней Троице и Всемощней Заступнице нашей Госпоже Деве Богородице!

24.01.1983 г.

Доброе дело благословлять Бога, превозносить

Имя Его и благоговейно проповедовать

о делах Божиих; и вы не ленитесь прославлять Его.

Тайну цареву прилично хранить,

а о делах Божиих объявлять похвально.

 (Тов. 12. 6-7)

Для того чтобы Вам были более понятны откровения, которые получила моя сестра,  я  постараюсь предварительно ознакомить Вас с лицами, о которых будет идти речь. Дам вкратце характеристику всем членам нашей семьи.

Одним из заслуживающих особого внимания лиц, о котором будет вспоминаться в откровениях, является наша духовная воспитательница и наставница – наша бабушка Иулиания. Она была какой-то особенной. У нее были очень редкие и возвышенные свойства человеческой души. Сколько я ее знаю, не помнится случая, чтобы она когда-нибудь поставила себя выше другого или настояла на своем. Но это касалось только житейского – в духовных вещах и пониманиях она стояла очень крепко, так как ее муж (мой дедушка), будучи противоположного с ней устроения, не повлиял на нее. За всю свою жизнь она не усвоила себе ничего душевредного от него.

О благополучии других бабушка всегда думала более, нежели о своем собственном. Несмотря на то, что в дарованиях она во много раз превосходила других, никогда не превозносилась ими перед ближними. Голос был у нее настолько красив, что все, слушавшие бабушкино пение, пленялись им. Своим смирением и кротостью она обращала на себя всеобщее внимание. Когда мой дедушка умер, то все одинокие старики изо всей округи начали ее сватать. Но, несмотря на то, что у нее был большой выбор, и можно было бы выйти замуж очень удачно, она всем отказывала, говоря: «Буду уж доживать одна, какое мне еще замужество?!» Все ее слова и дела были чужды какого бы то ни было лицемерия и притворства. Она делала все искренне, от души.

Много мне приходилось видеть благочестивых женщин – и в миру живущих, и в пустыне, но похожей на мою бабушку встретить не пришлось. Это была мирянка, имевшая ангельскую душу.

Когда я уезжал из дома в пустынь, то семья об этом ничего не знала. Все шло обычным порядком. Но когда я зашел на кухню, чтобы проститься с бабушкой (как это делал всегда), то на сей раз она заплакала и, поцеловав меня, сказала: «Больше в этом мире мы с тобой не увидимся…»

Откуда она это знала?..

Дедушка (его звали Михаил) по своим душевным качествам был совершенно противоположного с ней устроения. В нем сильно господствовали страсти, особенно гордость и самолюбие. Был он требовательным и настойчивым (что, правда, не мешало ему сильно любить своих внуков). Вера у дедушки была слабая, так как он в юности очень сильно соблазнился поведением священников. Но, следует отметить, что он очень сильно любил своих внуков.

Несколько слов скажу о нашей маме. Она была женщиной красивой и способной во всяком житейском деле, но чуждой всякой духовности. Ее отец, а мой дедушка,  не имел ни малейшего намерения воспитывать свою дочь в религиозном духе. Следовательно, будучи типичной современницей, все ее помышления и действия были только о плотском и земном.

Будучи красивой и талантливой, она обращала на себя внимание многих, часто изменяла моему отцу. Из-за этого дома у нас были частые скандалы. Отец начал пить. Жизнь стала несносной. Мать подала на развод. Разошлись. Мы с сестрой остались с матерью. Когда делили имущество, в удел матери выпал недостроенный дом – только стены и крыша.

  Доводить стройку до конца пришлось ей одной. Кроме того, нужно было питаться и одеваться. И все это на маленькую зарплату матери. Жили на сухарях.  Была не жизнь, а мучение. Когда стройка с горем пополам окончилась, стало немного легче.

И вот отец, который жил в нашем же селении, женившись на другой женщине, увидел, что Маша «выбивается в люди»… тогда из-за своих отцовских чувств к оставленным и повзрослевшим детям, невзирая на прежние проделки матери, он идет к ней с просьбой принять его обратно. После восьмилетней жизни в одиночестве, отведав досыта вдовиной доли, мать с радостью приняла его.

После этого жизнь в доме пошла по-другому. Но мы уже настолько отвыкли от отца, что он казался нам чужим. Когда, будучи студентом, я приезжал по воскресеньям домой, то бывал рад, если не заставал его дома. Много нужно было делать над собой усилий для того, чтобы преодолеть развившееся за восемь лет чувство отчужденности.

Поскольку об отце  в откровениях ничего не сказано, то на нем останавливаться не буду. Скажу только, что он был более религиозным, чем мать. Когда я был еще маленьким, он всячески старался поддержать во мне религиозные чувства, заложенные ранее бабушкой (его тещей).

Особенным чувством любви и уважения я проникнут к своей родной сестре Нине. Ей вместе со мной пришлось испытать все горести сиротства с самого раннего детства. Оно не даровало ей радостей, присущих ее возрасту: голод, холод и полунагота были его уделом. Отличительными чертами характера сестры являются рассудительность и остроумие. Эти качества проявились в ней очень ярко еще с самого раннего детства.

По необходимости напишу кое-что и о себе.

Несмотря на то, что жизнь моя не многолетняя, она богата разными интересными случаями. Однако же подробное описание моей биографии отвлечет Ваше внимание от главной темы, потому постараюсь рассказать о себе по возможности короче. Остановлюсь только на отдельных моментах, которые имеют прямое отношение к откровениям.

Раннее мое детство прошло вдали от родителей, у дедушки с бабушкой. Бабушка водила меня в храм, причащала. Когда я подрос, родители забрали меня к себе. Перед тем, как идти в школу, отец велел мне снять крестик, который я постоянно носил, – чтобы не увидели ученики.

В первые же дни занятий в школе произошло повреждение моей веры атеистическим уроком. С тех пор началось мое духовное охлаждение…

За охлаждением последовал период отступления. А по прошествии нескольких лет постигла меня внезапная болезнь.

На этом последнем остановлюсь подробнее. Когда я был в девятом классе, то совершенно уклонился от пути истины – сделался годным только на все худое. Заложенные с детства стремления к Богу полностью угасли.

И вот в один прекрасный день со мной произошел непонятный случай. Вдруг ни с того ни с сего мне сделалось тошно. Появилось отвращение от всякого рода пищи. Началась зевота и возникла сильная жажда. Почти целый день я то зевал, то пил воду. Вечером открылась рвота, после которой мне сделалось очень плохо. На следующий день все повторилось точно таким же образом. Я заставлял себя есть через силу, но после этого меня все равно рвало и в желудке почти ничего не оставалось.

Недели через две мать сказала: «Так дело дальше не пойдет, нужно идти в больницу». У меня было предчувствие, что больница мне не поможет, но для спокойствия матери я согласился на обследование. И, действительно, никакого диагноза поставить мне не смогли. Единственное, что обнаружили – весьма незначительное опущение желудка, которое не должно было сопровождаться такими симптомами, как у меня.

Мне делалось все хуже и хуже. Ежедневно после каждого приема пищи (примерно через час-полтора после еды) у меня начиналась неудержимая рвота, после которой чувствовались разбитость и слабость. Но, как ни странно, все это не сказывалось на моем внешнем виде. Для постороннего глаза я казался цветущим…

В таких мучениях прошли девятый и десятый классы. Но вот школа окончена – нужно куда-то поступать. Раньше у меня были намерения поступать или в политехнический, или в институт иностранных языков, но теперь свои планы пришлось изменить. Теперь мне захотелось постичь врачебную мудрость, чтобы узнать причину и способ лечения хотя бы своей невыносимо тяжелой болезни.

Однако когда это мое желание осуществилось, и я сблизился с так называемыми «светилами» медицины, то понял, что даже и они при помощи современной аппаратуры не смогут мне ничем помочь…

В то время я случайно узнал, что в одном из близлежащих селений живет некая старуха, которая каким-то образом лечит различные болезни, что врачам не под силу…Конечно, мне, будучи молодым студентом, ехать лечиться к какой-то старухе было неудобно и стыдно. Но тяжелое душевное и физическое состояние заставило меня решиться испытать это последнее, как мне казалось, средство избавления от недуга.

…Много можно писать о моем путешествии к старухе, но не буду отвлекать Вашего внимания от основного повествования – скажу только самое главное. Когда я приехал, бабка посадила меня на стул и сама села рядом. Потом, как будто обращаясь к кому-то невидимому, спросила: «Не я ли ему сделала?» И вдруг как зазевает, как зазевает, да и говорит: «Не я, не я!» «Ох-ох, – промелькнула у меня мысль, – куда я попал?.. Она говорит: “Не я ли ему сделала?”, значит, она тоже делает такие порчи людям, а я приехал к ней лечиться! Еще, чего доброго, так “вылечит”, что и скончаешься!.. Что же мне делать?.. Сидеть и ждать, что будет дальше или убежать, пока не поздно?.. Нет, посижу, послушаю, что она будет еще говорить».

Вдруг старуха начала перечислять все мои болезни, хотя перед этим она меня ни о чем не расспрашивала (даже не спросила, зачем я к ней приехал). Это меня очень удивило и вызвало интерес.

Потом она начала молиться: «Царица Небесная, Ты всем помогаешь, помоги и ему… помоги и ему. Он крещеный и молится».

Когда старуха сказала «он молится», меня начала обличать совесть – ведь я уже давным-давно перестал молиться. И тогда в уме своем я подумал: «Если к этой старухе ездит лечиться столько народа, и если она, обращаясь к Царице Небесной, помогает нуждающимся, значит, есть в самом деле Царица Небесная, Которая, по словам старухи, “всем помогает”». И тогда я подумал: «Царица Небесная, теперь я верю, что Ты есть. Прости меня и помоги мне. Ты ведь знаешь, как мне тяжело. Помоги мне…»

Когда я так помолился в уме, то сразу почувствовал, как внутри у меня (в области желудка) начало происходить какое-то перемещение. Это перемещение было настолько ощутимым, что казалось, будто чья-то невидимая рука что-то во мне переставляет…

Провожая меня, старуха сказала: «Что-то очень трудно отходит. Помогло только наполовину. Приедешь еще раз, желательно вечером. Езжай, пускай Бог помогает».

После этого визита моя болезнь была как рукой снята. Но вместо нее приключилось другое горе – для тела и для души. (В чем выражалось горе для души, описывать не буду, скажу только, что это страшное душевное состояние преследовало меня долгие годы и отошло только после принятия монашеского пострига).

Горе же для тела заключалось в следующем: мне казалось, будто я проглотил горящие угли – так сильно жгло в желудке. К тому же напала непреодолимая сонливость. Несмотря на то, что я спал по двенадцать часов в сутки, едва мог удерживаться, чтобы не спать на лекциях. Кроме того, начались перебои в сердечном ритме. Несколько раз, на непродолжительное время, сердце останавливалось вообще… Это очень страшно…

По прошествии некоторого времени пришлось ехать к старухе во второй раз, после чего я понял, что лучше вообще не ездить ни к каким «старухам». Ее слова и поведение меня насторожили. Впоследствии я узнал, что хоть эти разные бабки и читают иногда церковные молитвы и призывают святые имена, но это еще вовсе не значит, что они – угодницы Божии, и что к ним можно обращаться за помощью…

После вторичной поездки нашли на меня тоска и уныние. Я понял, что живу не так, как должно; понял, что реально существует сверхъестественная сила. Мои взгляды на жизнь и земное назначение человека в корне изменились – я понял, что первична не материя, как о том непрестанно нам вдалбливали в головы во время учебы, а сознание. О, горький обман!.. Теперь вся моя прежняя жизнь показалась мне пустой и безсмысленной. Все нужно было пересматривать и перестраивать заново…

Мне очень запомнились слова той старухи: «Царица Небесная, Ты всем помогаешь, помоги и ему… помоги и ему» и «что-то очень трудно отходит». Я подумал: «Если трудно отходит, значит, Царица Небесная не с охотой помогает мне. Следовательно, я чем-то прогневал Ее. Чем бы мне искупить свою вину? Где тот путь, которым можно сблизиться с Ней?»

У меня возникло непреодолимое желание как можно больше узнать о Царице Небесной, Которая избавила меня от такой тяжкой болезни…Мне очень захотелось найти человека, который просветил бы меня светом Истины, но где найти такового, я не знал.

  У меня возникло твердое желание пойти в храм помолиться Богу, однако, к большому прискорбию, я не знал ни одного храма в Киеве, а спросить у кого-то было стыдно…

В таком томлении прошло некоторое время. Но вот к моей хозяйке, у которой я жил на квартире, однажды пришла соседка, да и говорит:

– Вы знаете, Мария Сергеевна, мы с Володей в прошлое воскресенье были во Владимирском соборе. Так нам понравилось!

– Я тоже бывала в соборе, – ответила хозяйка. – Но с тех пор, как получила эту квартиру, ни разу там не была. И даже не знаю, как отсюда туда ехать.

– Очень просто, – сказала соседка. – Нужно сесть на трамвай № 29 и доехать до метро «Дарница». На метро доехать до станции «Университет», и там уже рядом.

Я был безконечно рад, что так неожиданно представилась возможность узнать, как попасть в собор. Этот разговор был в субботу, а на следующий день, в воскресенье, я собрался и, ничего не сказав хозяйке, отправился по указанному маршруту.

Когда я вышел на станции «Университет», то, посмотрев по сторонам, нигде не увидел никакого храма. Тогда я решил смотреть на людей, чтобы по направлению стариков и старух попытаться определить место расположения собора. Но, к большому моему сожалению, на глаза не попадался ни один старик, ни одна старуха – везде была молодежь. Осмотревшись, я стал решать: что же мне делать дальше? И вдруг… ударили в колокола!.. Чуть ли не бегом я направился в сторону, откуда доносился тот вожделенный звон.

И вот я, наконец, у собора. Парадный вход был открыт – через него как раз заходил митрополит. Вслед за митрополитом двинулись стоявшие у дверей люди. Я быстро присоединился к ним. Случилось так, что я оказался последним, и сразу же за мной закрыли врата.

Когда я вошел в собор, мною овладел какой-то страх. Я уставился в пол, боясь оглядеться по сторонам. Казалось, что все взгляды обращены на меня, и непременно должно случиться что-то страшное: меня увидит здесь кто-то из преподавателей или студентов. Наклонив от смущения голову вниз и пытаясь остаться незамеченным, я начал медленно продвигаться вперед.

Я достиг уже почти середины храма, как вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. «Ну, все!.. – промелькнула мысль. – Это уже точно кто-то знакомый!..» От этого мне стало еще страшнее. Я не решался глянуть в ту сторону, откуда на меня кто-то смотрел. Но взгляд был настолько сильным, что я не выдержал…

На меня кто-то смотрел откуда-то сверху. Я поднял голову, и мои глаза встретились с глазами какой-то Женщины, Которая с иконы смотрела прямо на меня. Я ясно увидел, как Она повернулась в мою сторону. Вид Ее изменился… Она смотрела именно на меня… Потом улыбнулась…

Этим событием, совершенно неожиданным, я был очень поражен. Во мне промелькнула мысль: «Да! Это Она!.. Это Та Царица Небесная, Которая всем помогает (по словам той старухи), и мне помогла тоже. Это Та, Которая избавила меня от невыносимо тяжкой болезни!»

Мои глаза заполнили слезы. Хотелось кричать: «Люди, я нашел Истину! Вот она!.. Я нашел ее сегодня, сейчас!.. Вчера, подобно вам, я безцельно бродил по улицам, а сегодня нашел то, что ценнее всего!.. Не суетитесь же попусту, идите сюда, только здесь Истина!»

Слезы катились градом и застилали мне глаза. Я ничего уже не видел вокруг – наклонив голову вниз, стоял и беззвучно плакал. Внезапно обнаружилось все безумие моей «мудрости». Моя голова, постоянно гордо поднятая вверх, на сей раз опустилась. Я почувствовал себя несчастным и жалким. Мне стало стыдно, что в безумии своем я начал было отрицать бытие Божие. Прежде прожитые годы показались пустыми и безцельными. Захотелось начать жить совершенно по-иному. Я понял, что еще не все потеряно, и еще можно все исправить. Меня утешала и подавала надежду на спасение приветливая улыбка Царицы Небесной.

Когда через некоторое время я снова посмотрел на этот образ, он был уже таким, как обычно. (Это тот образ, который находится в центральной апсиде, прямо над алтарем). Пройдя вперед, я внимательно следил за ходом службы. Мне все очень нравилось. Казалось, что я попал как раз туда, где мне нужно было быть уже давно… Особенно меня поразила молитва "Отче наш". Ее пела певица. Много мне до этого приходилось слышать разных исполнений ( я увлекался оперным пением), но это пение было безподобным. Не знаю. с чем его можно было сравнить? Ее голос то взмывал ввысь таким звучанием, что едва могло воспринять ухо, то спускался вниз до того, что дрожали стекла в окнах. Меня бросало то в жар, то в холод. Я даже прислонился к стене, чтобы не упасть.

Следующий раз в храм удалось попасть нескоро, т.к. подоспели каникулы, и я уехал домой. Ни на квартире, ни дома я никому ничего не говорил: ни о том, что ездил к старухе, ни о том, что ходил в собор на службу. Семья, увидев, что у меня исчезла болезнь, удивилась, но не очень. Все думали, что как она началась без причины, так и ушла…

Я тайно от всех ежедневно стал молиться. Молился своими словами, так как те молитвы, которые знал с детства, были короткие и не могли выразить всех моих чувств. Для этих занятий мне представилась неограниченная возможность – родители ничего не давали мне делать, чтобы я хорошенько отдохнул за время каникул.

Сестра тоже была на каникулах, и я, пользуясь возможностью, решил просвещать духовно и ее. Правда, я сам почти ничего не знал, а потому и ей сказать толком особо ничего не мог. Мои беседы были построены на том, что когда-то приходилось от кого-то слышать, и на разных наблюдениях.

«Знаешь, Нина, – начал я, – раньше почти все были верующие. Это видно изо всего. Посмотри хотя бы на стихи, которые учат в школе. Несмотря на то, что современные идеологи стараются всячески приписать некоторым поэтам, что они были безбожниками, у них все равно ничего не получается. Взять, к примеру, стихотворение «Смерть поэта», которое написал Лермонтов после того, как Пушкин был убит на дуэли. Там написано такое:

…Но есть и Божий суд, наперсники разврата!

Есть грозный Судия, Он ждет;

Он недоступен звону злата,

И мысли, и дела Он знает наперед...

Можно привести в пример и других известных поэтов, которые в своих стихах ярко выражают свои религиозные чувства. Сегодня же нам толкуют, что они были безбожники, приписывая им разные небылицы. Да и вообще, почти все выдающиеся личности прошлых веков были глубоко верующими – это видно и из литературных источников, и из живописи, и из музыкальных произведений. Но только на все нужно смотреть правильно, чтобы видеть все так, как оно есть, а не так, как нам это преподносят.

Или возьми хотя бы обыденную жизнь. Вот бабушка рассказывала, что когда-то в одном доме жили все вместе: дедушка, бабушка, отец, мать, несколько женатых сыновей и замужних дочерей со своими детьми – и никто никому не мешал. Более того, все были рады друг другу. Все находились в повиновении у самого старшего. Между всеми хранились взаимное уважение и любовь. И причиной всему этому был страх Божий, вера…

А посмотри, что творится теперь. Вот наши соседи. У них один-единственный сын, и из-за него нет никому места. Ежедневно у них споры и драки, почти каждый день все бегают вокруг дома. И творится подобное везде и всюду. Причем, такая вражда и ненависть – не только в семьях, но и вообще среди всех. Раньше люди любили друг друга, а теперь друг друга ненавидят. И причина тому – отсутствие веры в Бога.

Вспомни роман «Угрюм-река». Он начинается с того, что дед Даниил совершает убийство и грабеж. И вот этот старик лежит на смертном одре. Он начинает понимать, что вся его жизнь позади, что будущего здесь у него уже нет, все только прошлое. На него нападает страх при воспоминании о пройденном жизненном пути. Он ясно сознает то, что ему придется отвечать за все свои поступки. Его мучит совесть, что все его богатство приобретено неправедным путем, и что оно остается здесь, а с ним идут в иной мир только его дела. Чувство раскаяния и сожаления о прожитой жизни овладевает его душой. Он подзывает к своему смертному одру сына и говорит: «Петр, как я прожил свою жизнь!.. Сколько я сделал убийств и грабежей!.. Сколько у меня золота и серебра – и все оно остается здесь… Оно спрятано, но теперь я скажу тебе, где оно. Ты возьми его и отдай на построение церквей и монастырей – возможно, за это помилует меня Матерь Божия, яко Милостива». Монолог закончен, дед Даниил умер.

Все может миновать человека, а вот смертного часа не минует никто. Умирать придется каждому. И когда человек умирает, ему уже не к чему думать о земной жизни – она остается позади независимо от того, кем он был и как он жил. Ни деньги, ни знакомства, ни звания не могут освободить его от этой участи. И чтобы нам не было так мучительно больно перед смертью, как деду Даниилу, описанному в романе, давай будем верить – от этого мы хуже не станем».

Сестра охотно со всем согласилась и начала вспоминать разных литературных героев, которые ярко свидетельствовали о своей вере в Бога. Она обратила мое внимание на такие вещи, которые я раньше пропускал, как говорится, «мимо ушей».

Было очень радостно, что моя сестра так легко приняла мое предложение: «Давай будем верить в Бога, от этого мы хуже не станем». Теперь у меня была единомышленница….

Однажды я сидел у открытого окна, расположенного против сада, и, глядя в него, думал о своем прошлом. День уже клонился к вечеру. Перед этим как раз прошла гроза. Омывшись дождем, все зазеленело по-другому, приобрело особую свежесть. Едва уловимое дыхание ветра слегка качало ветки деревьев, на которых еще не успели высохнуть дождевые капельки. Под воздействием последних лучей заходящего солнца эти капельки играли всеми цветами радуги. Их было очень много – казалось, будто чья-то невидимая рука рассыпала их по всему саду…

В комнату проникал аромат душистых цветов. Мое внимание привлек куст георгинов, росший у самого окна. Эти чудные цветы как будто сами просились в комнату… А небо? Какое красивое небо перед закатом!..

Посмотрел я на эти искрившиеся капли воды, на куст дивных георгинов, на необычайно красивое небо и подумал: «Бог бесконечно Добр и бесконечно Мудр. Если бы не так, то Он не смог бы сотворить все таким прекрасным. И если Он так Добр и так Мудр, то Он непременно меня помилует». Посидев еще немного, я лег спать.

В ту ночь мне приснился удивительный сон… снится мне, что я стремительно лечу на восток, лечу в горизонтальном положении ногами вперед. И являюсь перед лицем Божиим. Я внимательно рассматриваю Его. Черты лица Его несказанно прекрасны. Я стараюсь запомнить Какой Он есть, но внутреннее чувство говорит мне: "Напрасно я так внимательно смотрю, ведь когда проснусь, то ничего помнить не буду". И, действительно, сейчас я не могу точно вспомнить Каким я его видел. Помню только, что Его вьющиеся волосы лежали на плечах, и что на Нем была одежда сиреневого цвета.

  Явившись перед Ним, я спросил: "Господи, скажи мне, куда я попаду: в рай или в ад?" Причем я говорил это, не открывая рта. Голос у меня исходил из верхней части груди.

Вопросив, я ждал ответа.

Ответа не было...

Чем дольше не было ответа, тем больший страх овладевал мной... И вдруг передо мной, как на экране (я даже могу сказать приблизительно его размеры), начали показываться все мои грехи. Причем, я наблюдал за собой, как будто со стороны. Были показаны исключительно одни грехи, и ни одного доброго дела. И показаны они были с мельчайшими подробностями. Все это происходило с необычайной скоростью, но я очень ярко и очень ясно мог все воспринять и прочувствовать. Меня поразило то, что были показаны те грехи, о которых кроме меня никто не знал. Когда это происходило, я подумал: "О, Боже! Так ведь Он все знает!" Меня объял еще больший страх и сожаление о грехах.

А ответа нет...

Я посмотрел на свои ноги, а они такие грязные, что и тела не видно.

И наконец услышал долгожданный ответ: "Попадешь в рай".

Несказанная радость охватила меня, и я полетел головой вперед в обратном направлении - все в том же горизонтальном положении.

Происходило все с такой ясностью, что мне казалось: это происходит не во сне, а наяву. Меня охватило чувство неописуемой радости, благовения и любви, так что спать я уже не мог.

Вернусь к повествованию о своей семье. Через некоторое время, когда был престольный праздник в соседнем селе, моя бабушка решила сходить в храм на службу и заодно посетить свою родственницу. Нина, узнав об этом, загорелась желанием пойти вместе с ней, чтобы побывать в храме, так как с тех пор, как ее крестили, она ни разу не была в церкви. Бабушка согласилась ее взять. Сестра попросила у меня денег для того, чтобы купить нам крестики (мы не имели на себе крестиков). Они собрались и пошли.

К большому удивлению, под вечер Нина с бабушкой были уже дома. Еще от самой калитки сестра закричала: «Миша, какую мы красивую икону видели! Если бы ты только знал! Правда, бабушка?!!» «Да», – ответила та.

По возвращении Нина пошла в дом, где живем мы, а бабушка – в свой. (У нас два дома в одном дворе. Хотели было забрать бабушку к себе в новый дом, но она сказала: «Я буду вам помехой, так как то стону, то кашляю», – и осталась в своем). Родители пошли вслед за бабушкой, чтобы послушать разные новости о родственниках, а я пошел следом за сестрой с тем, чтобы узнать, купила ли она крестики. «Купила», – радостным голосом сказала Нина и добавила: «Вот если бы ты видел ту икону, которую мы видели!..»

Достав крестики, один она дала мне, а второй взяла себе. Потом достала шкатулку с собственными принадлежностями, взяла из нее какую-то тесемку, нанизала на нее крестик и надела себе на шею.

Меня очень удивило то, что, надев крестик, она сразу, не сказав ни слова, пошла спать…

Через некоторое время пришли отец и мать. Они удивленно посмотрели на Нину, которая, даже не раздевшись, во всем том, в чем ходила, легла на диван. На ней была даже обувь. Трогать ее уже никто не стал – все думали, что это у нее от сильной усталости, так как подобного маршрута она никогда не проделывала.

Утром отец и мать пошли на работу. Бабушка, как обычно, занималась кухонными делами. А я, проснувшись, сидел и ждал, пока проснется сестра – мне хотелось ее кое о чем расспросить.

Долго ждать не пришлось. Нина поднялась, как-то удивленно посмотрела вокруг и, наклонив голову вниз, молчала. На ее лице была заметна какая-то печаль. Увидев это, я не стал ничего спрашивать, а решил понаблюдать, что будет дальше. Видно было, что она избегала всякого разговора. На любой вопрос отвечала коротко и неохотно. Периодически посматривала то на солнце, то на часы.

Когда приблизился вечер, Нина, не ужинав, улеглась спать раньше всех. Причем также как вчера – не раздевшись. И на сей раз ее никто не стал трогать. Таким же образом все повторилось и на третьи сутки.

<<<Вступление                                                                                                           Читать далее>>>